Слон лагерь особого назначения. Соловецкие острова - соловецкий лагерь особого назначения (слон)

5 марта - годовщина смерти Сталина. О временах великих репрессий, великих строек и великой войны написано очень много. Здесь мы собрали цитаты из книги воспоминаний Николая Киселева-Громова «С.Л.О.Н. Соловецкий лес особого назначения», изданной в Архангельске.

Автор не был заключенным лагеря, он был охранником, служил в штабе военизированной охраны знаменитого Соловецкого лагеря особого назначения - С.Л.О.Н. Лагерь этот, как известно, был первым и являлся образцом не только для ГУЛАГа, но и для лагерей гитлеровской Германии. В 1930 году Киселев бежал из СССР в Финляндию и там написал эти воспоминания.

ДОРОГА ДЛИННАЯ

Зимой в товарном вагоне неимоверно холодно, так как печи в нем нет; совершенно темно - ни ламп, ни свечей не выдается. Очень грязно, а главное, неимоверно тесно - никаких приспособлений для лежания или сидения, и заключенным приходится всю дорогу стоять, сесть не могут из-за тесноты: в товарный вагон без нар сажают не менее шестидесяти человек. Перед отправкой поезда чекисты бросают в вагон старое, часто дырявое ведро и приказывают оправляться в него; в пути следования заключенных из вагонов для отправления их естественных надобностей чекисты не выпускают.

На дорогу из Петрограда, то есть по крайней мере на три дня, заключенному выдается около одного килограмма черного полусырого и черствого хлеба и три воблы. Водою заключенные в дорогу совсем не снабжаются. Когда они в пути следования начинают просить у чекистов напиться, те отвечают им: «Дома не напился! Подожди, вот я тебя напою в Соловках!» Если заключенный, доведенный жаждой до отчаяния, начинает настойчиво требовать воды и угрожает жаловаться высшему начальству, то такого заключенного конвоиры начинают бить («банить»). После этого другие терпят уже молча.

А из таких городов, как Баку или Владивосток, откуда тоже заключенные направляются в СЛОН, дорога продолжается неделями.

РАБОТА

В 7-й роте, в которой тоже концентрируются заключенные перед отправкой на командировки, мне приходилось наблюдать следующее: ротный барак стоит на площади, отгороженной колючей проволокой, в морозное время года десятки заключенных всю ночь напролет безостановочно ходят по ней, потому что для них не хватило места в бараке: там так набито людьми, что пальца нельзя просунуть, оставшиеся на дворе должны все время ходить, чтобы не замерзнуть. Выбившись из сил от ходьбы и холода и не в состоянии противиться сну, они подходят к своим вещам, сложенным тут же, на площади, притыкаются к ним головами и на несколько минут погружаются в сон, холод быстро заставляет их встать и опять метаться по площади.

Партия идет дремучим карельским лесом, летом съедаемая миллиардами комаров и тучами мошкары, среди бесчисленных болот, а зимою, то есть в течение большей части года, по пояс в снегу. Выворачивая из снега обутые в лапти ноги, идут пять, десять, двадцать и даже до тридцати километров. Наступает ночь.

Партия, сто-о-ой! - кричит старший по конвою с небольших саней, на которых его и попеременно всех конвоирующих чекистов везут на себе заключенные. Партия остановилась.

Разводи костры, разгребай снег, устраивайся на ночевку.

Для чекистов заключенные раскидывают походную палатку, которую они, как и самих чекистов, везли на санях, ставят в нее железную печку, приготовляют чекистам кушанье. Сами же греют себе, у кого есть чайники, и пьют кипяток с 200 грам. черного хлеба (если только он у них остался). Потом, согнувшись в три погибели и подложив под голову грязный кулак, заключенные кое-как проводят ночь у костров, все время добывая из-под снега сушняк, поддерживая им огонь и своих костров, и в печке чекистов.

Многие заключенные, видя, что саморубство спасти их не может, а в перспективе - неминуемая смерть с предварительными долгими страданиями, поступают решительнее: они вешаются на обледенелых деревьях или ложатся под подрубленную сосну в тот момент, когда она падает, - тогда их страдания оканчиваются наверняка.

Никаких накомарников, совершенно необходимых в том климате, СЛОН никогда заключенным не выдает. Работая, заключенный то и дело сгоняет или стирает с лица, шеи и головы рукавом то правой, то левой руки немилосердно кусающих его насекомых. К концу работы лицо его делается страшным: оно все распухло, покрыто ранками и кровью раздавленных на нем комаров.

«Стойка на комарах» здесь - излюбленный чекистами способ наказания. «Филон» раздевается донага, привязывается к дереву и так оставляется на несколько часов. Комары облепляют его толстым слоем. «Симулянт» кричит, пока не впадает в обморок. Тогда одни надзиратели приказывают другим заключенным обливать обморочного водой, а другие просто не обращают на него внимания до истечения срока наказания...

Второй бич, которым природа Севера бьет заключенных, - куриная слепота и цинга.

Куриная слепота часто ведет к убийству заключенного, когда он отойдет вечером несколько шагов от командировки в лес, чтобы оправиться, и заблудится. Чекист-надзиратель прекрасно знает, что заключенный заблудился по болезни, но он желает выслужиться, получить повышение, получить благодарность в приказе и денежную награду, а главное - им владеет особенный чекистский садизм. Он рад поэтому взять такого заключенного на мушку и выстрелом из винтовки положить наповал.

Только ничтожная часть больных и саморубов спасается от смерти, остальные мрут на командировках, как мухи осенью. Товарищи по приказанию чекистов снимают с них одежду, белье и голыми бросают в большие ямы-могилы.

«Крикушник» - небольшой сарайчик, сделанный из тонких и сырых досок. Доски прибиты так, что между ними можно просунуть два пальца. Пол земляной. Никаких приспособлений ни для сидения, ни для лежания. Печки тоже нет...

В последнее время в целях экономии леса начальники командировок стали строить «крикушники» в земле. Вырывается глубокая, метра в три, яма, над нею делается небольшой сруб, на дно ямы бросается клок соломы, и «крикушник» готов.

Из такого «крикушника» не слышно, как «шакал» орет, - говорят чекисты. «Прыгай!» - говорится сажаемому в такой «крикушник». А когда выпускают, ему подают шест, по которому он вылезает, если еще может, наверх.

За что же сажают заключенного в «крикушник»? За все. Если он, разговаривая с чекистом-надзирателем, не стал, как полагается, во фронт, - он в «крикушнике». Если во время утренней или вечерней поверки он не стоял в строю как вкопанный (ибо «строй - святое место», говорят чекисты), а держал себя непринужденно, - тоже «крикушник». Если чекисту-надзирателю показалось, что заключенный невежливо с ним разговаривал, - опять он в «крикушнике».

ЖЕНЩИНЫ

Женщины в СЛОНе главным образом заняты работами на рыбопромышленных командировках. Интеллигентные, каких там большинство, и особенно те, что покрасивее и помоложе, служат у чекистов-надзирателей по стирке им белья, готовят им обед...

Надзиратели (и не одни надзиратели) вынуждают их к сожительству с собою. Некоторые, конечно, сначала «фасонят», как выражаются чекисты, но потом, когда за «фасон» отправят их на самые тяжелые физические работы - в лес или на болота добывать торф, - они, чтобы не умереть от непосильной работы и голодного пайка, смиряются и идут на уступки. За это они получают посильную работу.

У чекистов-надзирателей существует издавна заведенное правило обмениваться своими «марухами», о чем они предварительно договариваются между собою. «Посылаю тебе свою мapуxу и пpoшу, как мы с тобой договорились, прислать мне твою», - пишет один чекист другому, когда его «возлюбленная» надоест ему.

СЛОН заключенным женщинам казенной одежды не выдает. Они все время ходят в своей собственной; через два-три года они совершенно оказываются раздетыми и тогда делают себе одежду из мешков. Пока заключенная живет с чекистом, он одевает ее в плохонькое ситцевое платьишко и в ботинки из грубой кожи. А когда отправляет ее своему товарищу, он снимает с нее «свою» одежду, и она опять одевается в мешки и казенные лапти. Новый сожитель, в свою очередь, одевает ее, а отправляя к третьему, опять раздевает...

Я не знал в СЛОНе ни одной женщины, если она не старуха, которая в конечном счете не стала бы отдавать свою «любовь» чекистам. Иначе она неизбежно и скоро гибнет. Часто случается, что от сожительства у женщин родятся дети. Ни один чекист за мое более чем за трехлетнее пребывание в СЛОНе ни одного родившегося от него ребенка своим не признал, и роженицы (чекисты называют их «мамками») отправляются на остров Анзер.

Отправка их производится по общему шаблону. Они стоят в шеренгах, одетые в одежду из мешков, и держат на руках своих младенцев, завернутых в тряпье. Порывы ветра пронизывают и их самих, и несчастных детей. А чекисты-надзиратели орут, переплетая свои команды неизбежной матерной бранью.

Легко представить, много ли из этих младенцев может остаться в живых...

Зимой они идут снежной дорогой во всякую погоду - в трескучий мороз и в снежную вьюгу - несколько километров до прибрежной командировки Ребельда, неся детей на руках.

В отчаянии многие женщины своих детей умерщвляют и выбрасывают в лес или в уборные, вслед кончая и сами жизнь самоубийством. «Мамок», которые умерщвляют своих детей, ИСО посылает в женский штрафной изолятор на Заячьи острова, в пяти километрах от Большого Соловецкого острова.

В КРЕМЛЕ

Тринадцатая рота находится в бывшем Успенском соборе (думаю, я не ошибаюсь в названии собора). Громадное здание из камня и цемента, теперь сырое и холодное, так как печей в нем нет, с его высоких сводов беспрерывно падают капли, образующиеся от человеческого дыхания и испарений. Оно вмещает до пяти тысяч человек и всегда битком набито заключенными. По всему помещению устроены трехъярусные нары из круглых сырых жердей.

Заключенный накануне работал часов двенадцать; придя с работы в роту, он потратил минимум два часа на стояние в очереди за получением хлеба и обеда и на самый обед; потом сушил свою одежду и обувь, или онучи; через час-полтора после обеда начинается вечерняя поверка, на ней он тоже стоит часа два. Лишь после нее он может лечь спать. Но шум и гам кругом не прекращается: кому-нибудь «бьют морду», надзиратели во все горло вызывают наряжаемых на ночную работу, ходят оправляться и разговаривают заключенные. Через несколько часов его поднимают на утреннюю поверку...

У входа в 13-ю роту справа и слева стоят громадные деревянные ушаты высотою метра в полтора, заменяющие уборную. Заключенный, желающий оправиться, должен об этом заявить дневальному, тот доложит дежурному по роте, а дежурный по роте разрешит идти в «уборную» тогда, когда наберется целая партия желающих. Дневальный ведет их к ушатам и ставит в очередь. Чтобы оправиться, заключенный должен влезть на высокий ушат с положенной на него поперек доской, где он будет оправлять свою нужду на глазах у всех стоящих внизу, выслушивая: «А ну-ка, ты, гнилой профессор! Защитник царя-батюшки! Слезай с кадушки пулей! Довольно! Засиделся!» и т. д.

Чтобы вынести такие ушаты, наполненные нечистотами, два человека продевают палку в ушки его и несут на плечах в «центроуборную». Несущие должны спускаться около ста метров по ступеням собора. Чернявский заставлял (обязательно священников, монахов, ксендзов и наиболее чисто одетых или отличающихся своими манерами интеллигентов) выносить их по нескольку раз в день. При этом, чтобы поиздеваться над «барами» и «длинногривыми», он заставлял уголовных преступников толкнуть наполненный до краев ушат, чтобы содержимое расплескалось и попало на впереди идущего, или же учил сбить с ног переднего или заднего из идущих, чтобы потом заставить интеллигентов и священников вытирать пролитое тряпками.

В 1929 году всем священникам 14-й роты через командира роты Сахарова было предложено остричься и снять рясы. Многие отказались сделать это, и они были отправлены на штрафные командировки. Там чекисты с мордобитием и кощунственной бранью остригли их насильно и наголо, сняли с них рясы, одели в самую грязную и рваную одежду и отправили на лесные работы. Польских ксендзов тоже переодели в такую одежду и отправили в лес. Вообще, надо сказать, что польским гражданам в СЛОНе достается больше, чем лицам других национальностей. При малейшем политическом осложнении с Польшей их сейчас же начинают всячески прижимать: они идут в карцеры или на штрафные командировки, где надзиратели быстро доводят их до «загиба».

Глиномялка является как бы отделением карцера. Она представляет собой абсолютно темный и сырой подвал, вырытый под южной стеной кремля. На дне ее лежит полуметровый слой глины, которую заключенные месят ногами для строительных работ. Зимой глина замерзает; тогда на нее ставят маленькие железные печки, оттаивают и заставляют заключенных месить... С попадающих в глиномялку снимают буквально все, и совершенно голые - зимой и летом - они по нескольку часов стоят в мокрой глине по колени...

Фото из альбома, подаренного Управлением Соловецких лагерей особого назначения
С. М. Кирову, первому секретарю Ленинградского обкома ВКП(б).

В мой мир

| позавчера, вчера и сегодня ночью, перелопатил десятки отзывов на эту смерть в блогах. И наверное, лишьпроцентов 5 понимают, что этот был обер-лжец, всю жизнь гадивший людям в душу своим "искусством". Подавляющее большинство выражает всяческую "светлую грусть" и прочую "вечную память" матёрому человечищу, крутому перцу и человеку-легенде.

В чём причины такого бездумья россиянцев (блоггеры тут верно отражают общий настрой населения РФ)? В невежестве (сознательно, впрочем поощряемом нынешними властями). Каждый день бы им читать тексты, подобные этому посту Другого, и мы бы поменьше слышали сожалений о подобных людях (а то ведь скоро ещё один боец идеологического фронта копыта отбросит , опять рыданья сотрясут страну).

Власть Солоцецкая

"Суровая климатическая обстановка, трудовой режим и борьба с природой будут хорошей школой для всяких порочных элементов!" – постановили большевики, появившиеся на Соловках в 1920 году. Монастырь переименовали в Кремль, Белое озеро в Красное, а на территории монастыря появился концентрационный лагерь для военнопленных Гражданской войны. В 1923 г. этот лагерь перерос в СЛОН – "Соловецкие лагеря особого назначения". Интересно, что первыми узниками СЛОНа оказались активисты тех политических партий, которые помогли большевикам захватить власть в стране.

"Особое назначение" Соловецких лагерей состояло в том, что туда направляли людей не за преступления или провинности , а тех, кто представлял угрозу красному режиму самим лишь фактом своего существования.

Активных противников новая власть уничтожала сразу.

В концлагеря же заключались те, чье воспитание не согласовывалось с коммунистической практикой, кто в силу своего образования, происхождения или профессиональных знаний оказались «социально-чуждыми». Большая часть этих людей оказалась на Соловках не по приговорам суда, а по решениям различных комиссий, коллегий, совещаний.

На Соловках была создана модель государства, разделенного по классовому признаку, со своей столицей, Кремлем, армией, флотом, судом, тюрьмой и материальной базой, доставшейся в наследство от монастыря. Печатались свои деньги, издавались свои газеты и журналы. Здесь не было советской власти, здесь была власть соловецкая – первый местный Совет депутатов появился на Соловках только в 1944 году. (Следует, видимо, добавить, что советская власть и в остальной стране была "советской" только по названию. Т.н. "Советы" были декоративными органами, во всём повиновавшимися Коммунистической партии (большевиков) и её вооружённому отряду ВЧК. Т.о. на Соловках лишь формально не было власти "советской", т.е. власти местных советов. На самом же деле подлинная советская власть там была, причём в наиболее концентрированном её выражении - прим. )

Труд в лагере поначалу имел только воспитательное значение. Бывшие университетские преподаватели, врачи, ученые, квалифицированные специалисты зимой носили воду из одной проруби в другую, летом перекладывали бревна с места на место или до потери сознания кричали здравицы начальству и Советской власти. Этот период формирования лагерной системы отличался массовой гибелью заключенных от непосильного труда и издевательств надзирателей. Вслед за узниками уничтожались и их охранники – в разные годы были расстреляны практически все партийные руководители, которые создавали СЛОН и чекисты, управлявшие лагерной администрацией.

Следующим этапом развития лагерной системы на Соловках стал перевод лагеря на хозрасчет, на получение максимальной прибыли от принудительного труда заключенных, создание все новых отделений СЛОНа на материке – от Ленинградской области до Мурманска и Урала. На Соловки стали присылать раскулаченных крестьян, рабочих. Увеличилось общее число узников, новый лагерный закон стал гласить "Хлеб по выработке", что сразу поставило на грань гибели пожилых и физически немощных заключенных. Тех, кто выполнял нормы, награждали грамотами и премиальными пирожками.

Лозунг на стене Красного уголка бывшего штрафного изолятора в лагпункте Савватиево

Родина ГУЛАГа – Соловки – после уничтожения своих собственных природных ресурсов (древних лесов архипелага) перекачала большую часть заключенных на строительство Беломорско-Балтийского канала. Режим изоляции все больше ужесточался, с середины 30-х годов заключенных перевели на тюремное содержание.

Осенью 1937 г. на Соловки пришло распоряжение из Москвы насчет т.н. "нормы" – определенного количества человек, которые должны быть казнены. Тюремной администрацией были отобраны две тысячи человек, которые были расстреляны. После этого СЛОН был выведен из состава ГУЛАГа и превращен из лагеря в образцовую тюрьму Главного управления госбезопасности, имевшую пять отделений на разных островах.

В 1939 г. завершилось строительство специального Большого тюремного корпуса. Здесь вполне могли оказаться коллеги "железного наркома" Николая Ивановича Ежова, к тому времени уже расстрелянного в Москве, однако Соловецкая тюрьма по приказу нового наркома Берии вдруг срочно расформировывается. Начинается Вторая мировая война и территория архипелага потребовалась для организации на ней военно-морской базы Северного флота. Большой тюремный корпус так и остался незаселенным. В конце осени 1939 г. узников этапировали в другие места ГУЛАГа.

Передо мной лежит библиографическая редкость – книга Ю. А. Бродского "Соловки. Двадцать лет Особого назначения". Тридцать восемь лет Юрий Аркадьевич собирает материалы о СЛОНе – свидетельства очевидцев, документы. В его архиве несколько тысяч негативов фотографий, которые он делал на местах, связанных с лагерем на Соловках. В 2002 году при содействии фонда Сороса и шведского посольства в РФ вышла книга, которую Бродский написал на основе собранного материала. На 525 страницах книги собран уникальный материал – письменные воспоминания бывших узников СЛОНа, документальные свидетельства, фотографии. Тираж у книги ничтожный, но есть надежда, что она будет издана снова.

Во время поездки на Соловки нам повезло – Юрий Аркадьевич нашел в себе силы (он болеет сейчас) встретиться с нашей группой журналистов и провести небольшую экскурсию на Секирной горе – самом, пожалуй, трагическом месте в истории Соловецкого лагеря.

Я записал рассказ человека, который знает всё о Соловках, на видео и хочу показать вам небольшой фрагмент из этой записи:

СМОТРЕТЬ ВСЕМ

Секирная гора, одно из самых высоких мест на Большом Соловецком острове, всегда имело недобрую славу. Согласно легенде в XV в. два ангела выпороли розгами женщину, которая могла бы явиться на острове соблазном для монахов. В ознаменование этого "чуда" там поставили часовню, а в XIX веке церковь, на маковке которой был устроен маяк, показывающий дорогу судам, подходящим к Соловкам с запада. В лагерный период на Секирной горе разместили штрафной изолятор лагпункта №2 (Савватиево) известный своим особенно тяжелым режимом. Сидение сутками на деревянных жердях и систематические избиения являлись самыми легкими видами наказания, как рассказывал на допросе сотрудник изолятора И.Курилко. На площадке перед церковью периодически проводились расстрелы заключенных в штрафной изолятор.

Инженер Емельян Соловьев рассказывал, что однажды наблюдал узников штрафизолятора на Секирке, которых гнали на работы по засыпке кладбища цинготных и тифозных:

"– О приближении штрафников с Секирной горы мы догадались по громкой команде: – Прочь с дороги!
Разумеется, все шарахнулись в стороны, а мимо нас провели истощенных, совершенно звероподобных людей, окруженных многочисленным конвоем. Некоторые были одеты, за неимением платья, в мешки. Сапог я не видел ни на одном".

Из воспоминаний Ивана Зайцева, помещенного в штрафизолятор на Секирной горе и оставшегося в живых после месяца пребывания там:

"Нас заставили раздеться, оставив на себе лишь рубашку и кальсоны. Лагстароста постучал болтом в входную дверь. Внутри заскрипел железный засов и тяжелая громадная дверь отворилась. Нас втолкнули внутрь так называемого верхнего штрафизолятора. Мы остановились в оцепенении у входа, изумленные представшим перед нами зрелищем. Вправо и влево вдоль стен молча сидели в два ряда на голых деревянных нарах узники. Плотно, один к одному. Первый ряд, спустив ноги вниз, а второй сзади, подогнув ноги под себя. Все босые, полуголые, имеющие лишь лохмотья на теле, некоторые – уже подобие скелетов. Они смотрели в нашу сторону мрачными утомленными глазами, в которых отражалась глубокая печаль и искрення жалость к нам, новичкам. Все, что могло бы напомнить о том, что мы в храме, уничтожено. Росписи скверно и грубо забелены. Боковые алтари превращены в карцеры, где происходят избиения и надевания смирительных рубашек. Там, где в храме святой жертвенник, теперь огромная параша для "большой" нужды – кадка с положенной сверху доской для ног. Утром и вечером – поверка с обычным собачьим лаем "Здра!". Бывает, за вялый расчет мальчишка-красноармеец заставляет повторять это приветствие полчаса или час. Пища, причем очень скудная, выдается единожды в сутки – в полдень. И так не неделю или две, а месяцами, вплоть до года."

Во время своего визита на Соловки в 1929 г. великий пролетарский писатель Максим Горький посетил Секирную гору (на снимке) вместе со своими родственниками и сотрудниками ОГПУ. Перед его приездом жердочки убрали, поставили столы и заключенным раздали газеты, приказав делать вид, что они читают их. Многие из штрафников стали держать газеты вверх ногами. Горький увидел это, подошел к одному из них и повернул газету правильно. После посещения кто-то из начальства ОГПУ оставил в контрольном журнале изолятора запись: "При посещении Секирной нашел надлежащий порядок". Максим Горький ниже приписал: "Сказал бы – отлично" и подписался.

Из воспоминаний Н. Жилова:

"Не могу не отметить гнусную роль, которую сыграл в истории лагерей смерти Максим Горький, посетивший в 1929 г. Соловки. Он, осмотревшись, увидел идиллическую картину райского жития заключенных и пришел в умиление, морально оправдав истребление миллионов людей в лагерях. Общественное мнение мира было обмануто им самым беззастенчивым образом. Политзаключенные остались вне поля писателя. Он вполне удовлетворился сусальным пряником, предложенным ему. Горький оказался самым заурядным обывателем и не стал ни Вольтером, ни Золя, ни Чеховым, ни даже Федором Петровичем Гаазом..."

В течение десятков лет следы лагеря на Соловках уничтожали местные работники госбезопасности. Теперь, этим занимаются "новые хозяева" на острове. Совсем недавно на этом месте стоял деревянный барак, в котором в лагерные годы содержались женщины, приговоренные к расстрелу на Секирке. На стенах барака еще оставались надписи, сделанные несчастными. За несколько дней до нашего приезда монахи монастыря распилили барак на дрова.

Это та самая знаменитая лестница из трехсот ступеней на Секирке, по которой штрафников заставляли носить воду по десять раз в день – вверх и вниз.

Дмитрий Лихачев (будущий академик), отбывавший свой срок на Соловках в должности ВРИДЛа (временно исполняющего должность лошади) рассказывал о том, что охранники Секирной горы спускали заключенных по этой лестнице, привязав к балану – короткому бревну. "Внизу уже был окровавленный труп, который и узнать было трудно. Там же, под горой, сразу и закапывали в яму", – писал Д. Лихачев.

Под горой – то место, про которое рассказывал Ю. Бродский. Здесь хоронили людей, которых расстреливали у церкви на Секирке. Есть ямы, где лежат по несколько десятков человек. Есть ямы, которые выкапывали тогда впрок - копали летом для тех, кого расстреляют зимой.

Над входной дверью этого домика в районе ботанического сада деревянная табличка, на которой еще можно разглядеть остатки надписи: КОМЕНДАТУРА.

Инвалидная лагерная командировка на о. Большая Муксалма – еще один из оставшихся на Соловках лагерных объектов. Большая Муксалма находится в десяти километрах от монастыря по дороге от торфоразработок. Лагерный персонал говорил, что зимой 1928 г. на Большой Муксалме умерло две тысячи сорок арестантов. Осенью сюда отправлялись собранные по всему Первому отделению инвалиды, которых нельзя было использовать на Соловках еще и потому, что они были бедны, не имели поддержки с воли, поэтому не могли дать взятку.

Взятки на Соловках были очень развиты. От них часто зависела дальнейшая судьба заключенного. "Богатые" арестанты могли устроиться за взятки в Шестой сторожевой роте, где большинство составляли священники, охранявшие склады, цейхгаузы и огороды. Те, кого отправляли на Муксалму знали, что их дни сочтены и зимой они умрут. Обреченных загоняли на двухэтажные нары по сто человек в комнату площадью тридцать-сорок кв. метров. Постный суп в обед приносили в больших ушатах и ели из общей чаши. Летом инвалиды работали на сборе ягод, грибов и трав, которые собирались экспортировать за границу. Осенью гоняли рыть ямы под свои будущие могилы, чтобы не копать их зимой, когда земля замерзает. Ямы рыли большие – человек на 60-100 каждая. От снежных заносов ямы прикрывали досками и с наступлением осенних холодов могилы начинали заполняться сначала теми, у кого больные легкие, потом шли остальные. К весне в этом бараке оставалось только несколько человек.

Тов. коменданту Кем. пер. пункта.

Убедительно прошу Вашего распоряжения о возвращении мне отнятых у меня двух ножей: столового и перочинного. У меня вставная челюсть; без ножа я не могу не только откусить кусок сахару, но даже корки хлеба.
Я привез из Внутренней тюрьмы ГПУ, где у меня было разрешение как от врача, так и от начальника тюрьмы, ножи, позволенные в качестве единственного исключения во всей тюрьме, вследствие моей старости и отсутствия у меня своих зубов. Не искрошив предварительно ножом хлеба, который выданный вперед на две недели очень черствеет, я лишен возможности есть его, а хлеб составляет мою главную пищу.
Почтительно прошу войти в мое положение и приказать вернуть мне ножи.
Заключенный в 4-м бараке Владимир Кривош (Неманич)*

Резолюция коменданта:

Установленные правила для всех являются обязательными и исключений быть не может!

* профессор В. Кривош (Неманич) работал переводчиком в Комиссариате Иностранных Дел. Бегло разговаривал практически на всех языках мира, включая китайский, японский, турецкий и все европейские языки. В 1923 г. был осужден на десять лет по статье 66, как большинство иностранцев, "за шпионаж в пользу мировой буржуазии" и сослан на Соловки. Вышел на свободу в 1928 г.

P.S. Этим небольшим рассказом о Соловках передаю привет депутату от "Единой России", бывшему заместителю генпрокурора РФ Владимиру Колесникову и его коллегам, которые хотят вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь.

фотографии: © drugoi
архивные фотографии и тексты воспоминаний © Ю. Бродский "Соловки. Двадцать лет особого назначения", РПЭ, 2002 г.

СОЛОВЕЦКИЙ ЛАГЕРЬ ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ (СЛОН)

История

О "лагерях для военнопленных", "лагерях для интернированных" или на современный манер "фильтрационных лагерях" известно со времен фараонов, когда захваченных врагов держали взаперти, в ямах, в оврагах, в ущельях под охраной лучников. Полоненные и обезоруженные военные в них гибли во множестве, им не давали пищи, убивали или обращали в рабов. Рабы древнего Египта, Греции, древнего Рима пополнялись взятыми в плен солдатами. Их профессиональные навыки использовали в лагерях гладиаторов.

Именно такие лагеря создавались повсеместно на территорях стран, ведущих войну. Были они и в наполеоновской Франции, царской России, императорской Японии, кайзеровской Германии... одним словом везде, где велись войны. И это горькая реальность любой войны. Согласитесь, что тех же "шведов под Полтавой" русские солдаты должны были где-то разоружить, обыскать и содержать, перед тем, как император Петр Первый отпустил их по домам.

Такие лагеря для пленных были и в США во время Гражданской войны (1861-1865). Пишут, что в лагере вблизи Андерсонвилла погибло от голода до 10 тысяч пленных солдат. Именно его в последнее время усиленно стали называть "первым концлагерем", забывая о том, что ещё год назад "первыми концлагерями" называли лагеря для буров времён Второй Англо-бурской войны 1899 года. В Лондон пришли большие русские деньги и кремлевский политический ветер немедленно подул западнее.

Теперь о "концлагерях" как о государственном органе. Их родина – СССР. Лагеря, трансформировавшиеся впоследствии в концлагеря, впервые появились на территории нынешней России в 1918-1923 годах. Термин "концентрационный лагерь", само словосочетание "концентрационные лагеря" появились в документах за подписью Владимира Ленина, писал Анатолий Приставкин. Их создание поддерживал Лев Троцкий. И только после России Ленина концлагеря возникли в Германии Гитлера и в Кампучии Пол-Пота*.

Концентрационный лагерь - не просто место, обнесенное колючей проволокой

Соловецкий Лагерь принудительных работ особого назначения (СЛОН ОГПУ) включая два пересыльно-распределительных пункта в Архангельске и Кеми организован постановлением СНК (Протокол №15 заседания СНК от 13 октября 1923, председательствовал зам. пред. СНК А.И. Рыков) на основе Пертоминского лагеря принудительных работ, уже имевшего к этому времени на Соловках свое отделение.

Согласно проекту постановления ВЦИК (подготовленному ОГПУ в июне 1923) в Соловецком лагере предполагалось разместить 8000 человек.

Общая численность заключенных Соловков росла с 2500 человек в конце 1923, до 5000 в конце 1924, затем стабилизировалась – около 8000 человек единовременно.

Период 1925–1929 существования Соловецких Лагерей нашел наибольшее отражение в мемуаристике. В это же время сложился образ Соловков, который получил известность далеко за пределами СССР.

В эти годы соловецкие заключенные работали: на строительстве и эксплуатации железной дороги (ветка Кремль–Кирпичный завод и ветка Кремль–Филимоново), на лесозаготовках (центральная и северная часть Б.Соловецкого острова), на торфоразработках (северо-западная часть Б.Соловецкого острова), в рыбзверпроме (ловля озерной и морской рыбы, забой морского зверя – М.Муксалма, Реболда), в сольхозе (добыча соли из морской воды), в сельхозе (молочное хозяйство, свинофермы, овощеводство – Кремль, Б.Муксалма, Исаково), в пушном хозяйстве (крольчатник, разведение ондатры, песцов, лисиц, соболей – острова Глубокой губы), иодпром (добыча и обработка морских водорослей – Анзер, Муксалма, Реболда); по обслуживанию заводов: кирпичного, кожевенного, механического, гончарного, смолокуренного, известкового, салотопенного и ряда мастерских.

На Соловках организована Эксплуатационно-коммерческая часть (возглавляемая Н.А. Френкелем), направленная на использование бесплатной «рабочей силы» в богатом ресурсами неосвоенном краю. Наиболее доходным для ГПУ становится заготовка леса на экспорт.

К 1929 заготовка леса с Соловков окончательно перенесена в Карелию, и после угрозы эмбарго в связи с «использованием рабского труда заключенных» проводилась через посредство треста «Кареллес».

Соловецкие лагеря постепенно разрослись, перешли на материк с Управлением в г. Кемь (с 1929), численность заключенных с учетом материковых командировок к 1929/1930 году достигла 65000 человек, при этом собственно на Соловецких островах содержалось около 10000 человек.

К этому времени труд заключенных из принудительного в целях «перевоспитания» окончательно стал рабским, освоение Севера трансформировалось в колонизацию, которая проводилась силами ГУЛАГа. Организованы «колонизационные поселки» из числа заключенных, отбывших часть срока (в зависимости от статьи) при обязательном вызове семьи. Производственная деятельность сосредоточена на материке, в 1930–1933 известно несколько больших этапов заключенных Соловков для работы на строительстве Беломоро-Балтийского канала, в Ухтинской и Вайгачской экспедициях ОГПУ.

В эти годы Соловки служили для изоляции «спецконтингента», вновь созданы политизоляторы – специзоляторы (троцкисты, украинские «боротьбисты», коммунисты). Сюда же отправляли инвалидов и «доходяг».

Массовые расстрелы 1937 коснулись в основном категории заключенных Соловецкого лагеря, переведенных на тюремный режим без постановления. С октября 1937 по февраль 1938 Особой Тройкой УНКВД по Ленинградской области были приговорены к расстрелу 1825 заключенных Соловецкой тюрьмы: 9 октября 1937 приговорено 657 человек (расстреляны 27 октября, 2 и 3 ноября 1937); 10 октября 1937 приговорено 459 человек (расстреляны 1 и 4 ноября 1937); 10 ноября 1937 приговорено 84 человека (расстреляны 8 декабря 1937); 25 ноября 1937 приговорено 425 человек (расстреляны 8 декабря 1937); 14 февраля 1938 приговорено 200 человек (дата расстрела неизвестна). Место расстрела и захоронения первого этапа – 1111 человек (с 27 октября по 4 ноября 1937) – урочище Сандормох (окрестности Медвежьегорска), остальные места захоронений неизвестны. Предположительно 8 декабря 1937 этап из 509 человек расстрелян в Ленинградской области, а в феврале 1938 оставшиеся 200 человек – на Соловках (предположительно в районе Исаково или Куликова Болота).

После массовых расстрелов 1937, режим был еще более ужесточен (заключенные были лишены фамилий – им были присвоены номера; после подъема и до отбоя запрещалось не только ложиться на кровать, но и прислоняться к стене и спинкам кровати, сидеть надо было с открытыми глазами, держа руки на коленях; прогулка 30 минут в день; ограниченная переписка, полученные письма заключенным не выдавались – их разрешалось прочитать один раз в присутствии надзирателя).

Соловецкий лагерь - первый показательный государственный концентрационный лагерь в мире

Впервые в мировой истории соловецкие лагеря стали ГОСУДАРСТВЕННОЙ СТРУКТУРОЙ (Созданы государственные структуры в ранге министерства, управляющее лагерями – ОГПУ, НКВД, МГБ, написан Устав Соловецкого лагеря, введено собственное денежное обращение и т.д.).
Лагеря создавались ПРЯМЫМ УКАЗАНИЕМ ПЕРВЫХ ЛИЦ ГОСУДАРСТВА, которые ЛИЧНО И НАПРЯМУЮ причастны к убийствам собственных граждан через издаваемые ими секретные государственные постановления или приказы. (Секретное Постановление СНК "Об организации Соловецкого лагеря принудительных работ" от 02.11.1923 года. При участии Владимира Ленина, подписано его замом – Алексеем Рыковым и его секретарем Николаем Горбуновым. Так называемые "расстрельные списки" Иосифа Сталина).
Создана подлая ЮРИДИЧЕСКАЯ ОСНОВА для отсылки в лагерь (58 Статья УК РСФСР). Черное объявляется белым и наоборот. Ложь возводится в ранг государственной политики. Без всяких колебаний Юстиции и Полиция открыто становятся на сторону беззакония, а главными врагами государства объявляются граждане, осмеливающиеся заявлять о своих правах и выступать против государственного произвола.
Создана ГОСУДАРСТВЕННАЯ СИСТЕМА идеологической поддержки лагерей – государственные СМИ разоблачали "врагов народа" и промывали мозги самому народу, общественные деятели оправдывали и восхваляли террор... В стране утвердились страх и ужас, пришедшие из Соловков.
Лагеря предназначались для уничтожения ПОЛИТИЧЕСКОЙ ОППОЗИЦИИ внутри страны (уничтожение и ссылка видных членов иных политических партий, членов общественных движений и политических организаций).
Лагеря использовались для РЕШЕНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ЗАДАЧ – зэки рыли каналы, строили заводы, возводили поселения и т.д., причем концлагеря были интегрированы в гражданские институты, например Министерство Железнодорожного транспорта, МинСтрой и т.д.
Сокрытие преступлений в лагерях проводилось НА ГОСУДАРСТВЕННОМ УРОВНЕ (Сов. секретное постановление КГБ СССР №108сс). Военных преступников прикрывало ГОСУДАРСТВО, вручая им ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ордена, знаки отличия и награждая почетными званиями "Пенсионер Государственного значения" (История палача Соловков Дмитрия Успенского).
Невероятный и неизвестный ранее в истории МАСШТАБ УБИЙСТВ (Столкновение между британцами и бурами, "прославившее" англичан как первых строителей лагерей для гражданского населения - в лагеря британцы загнали более 200 тысяч человек - унесло жизни 17 тысячам человек только в 1902 году. Через концлагерь СЛОН по разным оценкам прошло до 3 миллионов человек, а погибло от 300 тысяч до 1 миллиона человек.).
Лагеря использовались для интернирования и уничтожения СОБСТВЕННЫХ ГРАЖДАН.
Лагеря использовались для интернирования представителей ВСЕХ СЛОЕВ ОБЩЕСТВА, а не представителей отдельных групп населения (военных, повстанцев, мигрантов и т.д.).
Лагеря использовались для уничтожения людей В МИРНОЕ ВРЕМЯ.
В лагерях уничтожались люди всех вероисповеданий, полов, возрастов и национальностей - армяне, белоруссы, венгры, грузины, евреи... казахи... русские... Возникли "Интернациональные Соловки".

Вот те 12 признаков, которые отличают СИСТЕМУ концентрационных лагерей от лагерей для военнопленных, от колоний для уголовных преступников, от штрафбатов, от ИТЛ, резерваций, гетто, от фильтрационных лагерей...

Ничего подобного не было нигде до большевистской России (РСФСР-СССР). Ни в Соединенных Штатах Америки, ни в Англии, ни в Финляндии, ни в Польше. Ни в одной из этих стран лагеря не были доведены до уровня ГОСУДАРСТВЕННОЙ СТРУКТУРЫ, государственного института. Ни Сейм, ни Парламент, ни Конгресс не издавали законов о лагерях. Ни премьер-министр, ни президент лично не отдавали приказы карательным органам "Расстрелять". Министры этих стран не доводили до подчиненных государственные разнарядки по числу расстреливаемых людей. Зэки Англии и США не строили заводы, каналы, электростанции, дороги, университеты, мосты... не участвовали в "атомном" проекте, не сидели в "шарашках". Ни в одной из этих стран экономика не зависела от "наполняемости" лагерей и "экономической отдачи" каждого зэка. Газеты Англии не выли в диком угаре "Смерть врагам народа!". Народ США не требовал на площадях "Смерть собакам". И, что самое главное, ни в одной из этих стран лагеря не существовали на протяжении десятилетий, на протяжении жизни нескольких поколений... в мирное время.

Это ВПЕРВЫЕ началось в Соловках, в Соловецком лагере особого назначения. Коммунисты "железной рукой погнали человечество к счастiю". И "счастiе" немедленно явилось человечеству массовыми расстрелами, тифозными Соловками, украинским голодомором, Колымой. Коммунизм породил чудовищное - женщин-людоедов и пытки детьми. Коммунизм создал государственную организацию - ЧК/ГПУ/НКВД, в которой большинство сотрудников были больными-психопатами. Им вручили в управление российский народ. Началась невиданная трагедия, растянувшаяся на без малого семьдесят лет и приведшая к тяжелейшей деградации всего населения России.

«Соловецкий лагерь принудительных работ особого назначения», входивший в систему Северных лагерей ГПУ, был учрежден по решению ВЦИК в 1923 году. Он появился на месте одного из богатейших монастырей царской России. Соловецкие лагеря предназначались для изоляции самых опасных государственных преступников — как политических, так и уголовных, впрочем, туда могли отправлять людей только лишь по подозрению в антигосударственной деятельности.

Долгие годы Соловецкий лагерь особого назначения оставался самым крупным в СССР и представляи собой внушительный комплекс, занимавший обширную территорию. Так, к 1931 году в состав СЛОНа входило восемь лагерных отделений, шесть из которых находились на материке.

«За недостатком места в старых тюрьмах, во многих местах ею построены или заняты деревянные бараки, рассчитанные на большое количество арестантов. Советская власть мягко называет их «концентрационными лагерями».

Даже знаменитая, выделяющаяся своим режимом и в Советской России, Соловецкая каторга, большевицкой властью ласково называется «Соловецким лагерем особого назначения», — писал в своей книге «Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков» один из выживших заключенных Юрий Безсонов.

Заселение СЛОНа началось в июне 1923, когда первые 100 узников — социалистов и анархистов — были доставлены пароходом «Печора» из Архангельска и Пертоминска.

Вначале все заключенные мужчины содержались на территории бывшего Соловецкого монастыря, а женщины — в деревянной Архангельской гостинице, однако вскоре лагерем были заняты уже все монастырские скиты и пустыни. В результате программы по переселению заключенных из Среднего Поволжья, Центрального Черноземья и Ленинграда в СЛОНе в апреле 1930 года были уже 57,3 тыс. арестантов — 55 тыс. мужчин и 2,3 тыс. женщин. Максимальной заселенности Соловецкий лагерь достиг в 1931 году — там обитали 71,8 тыс. узников.

Здание на Соловках, где располагалась административная часть Соловецкого лагеря особого назначения в 1923-37 годах, 1989 год

Владимир Федоренко/РИА «Новости»

В основном, осужденные занимались дорожным строительством и лесозаготовками: на этих работах трудились более половины заключенных. Остальные были заняты на производстве, в административно-хозяйственном аппарате, охране, осушении болот и хозобслуге. На Соловецких островах были открыты кирпичный, механический и кожевенный заводы, электростанция, собственная узкоколейка и небольшая флотилия. Также имелись предприятия по добыче торфа, йода, пять сельхозов и даже звероферма-«пушхоз», на которых в основном трудились женщины.

Не оставались заключенные и без досуга — в Преображенском соборе 23 сентября 1923 года открылся первый лагерный театр, а еще

через год был образован самодеятельный театр под названием «ХЛАМ». Название отражало профессии участвовавших в его работе людей — художники, литераторы, актеры, музыканты.

Одновременно с театром в Благовещенской церкви открылся краеведческий музей, а также биосад-питомник, при котором для заключенных был организован кружок любителей природы.

Кроме того, большое число осужденных литераторов и журналистов позволяло также обеспечить регулярный выпуск периодических изданий. В том числе — ежемесячный журнал «СЛОН» и еженедельную газету «Новые Соловки».

«Политики», священники: кто сидел в лагере

Немалую часть заключенных составляли члены различных антисоветских политических партий. Их размещали отдельно от других заключенных в Савватиевском, Троицком и Сергиевском скитах. «Политикам» был предоставлен льготный режим содержания — они могли избирать старост, выписывать газеты и журналы, пользоваться личным имуществом, встречаться с родственниками. Политические заключенные даже имели возможность создавать партийные фракции, легально обсуждать вопросы лагерного режима, быта, досуга. Работали «политики» только восемь часов в день (в отличие от остальных заключенных, трудившихся по 12 часов), для них допускалось свободное передвижение в пределах зоны в дневное время.

Однако даже такие смягченные режимные ограничения политические заключенные соблюдать отказывались. Особенное возмущение вызывал пункт, запрещающий передвижение в ночное время. 19 декабря 1923 года заключенные Савватиевского скита решили устроить бунт и поздним вечером вышли на улицу. Охрана применила оружие, убив шестерых и тяжело ранив троих заключенных. Происшествие послужило первым толчком для массового переселения политических заключенных на материк, которого они добивались на протяжении нескольких лет.

Администрация долгое время сопротивлялась этому, из-за чего в конце 1924 года «политики» провели голодовку, длившуюся 15 дней. Спустя полгода года СНК СССР принял постановление о вывозе этой категории заключенных с Соловецких островов.

Еще одной особой категорией заключенных являлось духовенство. Первые священники, осужденные по делам о противодействии изъятию церковных ценностей, прибыли на Соловки из Ростова-на-Дону и Новочеркасска уже в 1923 году, следующая большая группа осужденных — из Петрограда в следующем году. Позднее в состав заключенных священнослужителей стали прибывать осужденные за «нарушение декрета об отделении церкви от государства», странствующие монахи и монахини из разоренных и закрытых властью монастырей. В числе узников Соловков были восемь митрополитов, 46 архиепископов, 49 епископов, тысячи православных священнослужителей.

Вплоть до 1929 года заключенному духовенству на Соловках позволялось ходить в рясах и с длинными волосами. Все заключенные епископы и клирики жили отдельно от других узников. Они занимали в кремле помещение местной сторожевой роты, так как самой распространенной среди духовенства работой являлась профессия сторожа или каптера.

В других лагерях осужденные священнослужители такими привилегиями не пользовались — их отправляли на общие работы, исключая только престарелых, которых определяли в инвалидные роты. Также ни в одном другом лагере не разрешалась церковная служба, любые формы богослужения жестоко преследовались.

Особое отношение к духовенству закончилось в 1929 году, когда всем священникам было сначала добровольно предложено остричься и снять рясы. Когда они оказали сопротивление, их отправили в штрафные командировки, где сделали это насильно, одели в лохмотья и отправили на лесные работы.

Сизифовы пытки

За десять лет существования СЛОНа через него прошло около 200 тысяч заключенных. По разным причинам тысячи соловецких арестантов умерли или были превращены в инвалидов, скончались от непосильной работы, недоедания и разных серьезных болезней. Тысячи были расстреляны за проступки, заморожены, забиты насмерть охраной, умерли от пыток, покончили жизнь самоубийством.

«Надо сказать, что большинство выселенных на Север мужчин погибли, причем многие уничтожались сознательно. Культурный казачий класс — казачьи офицеры, казачья гражданская интеллигенция станичная, они были отправлены на Соловки, это порядка 8000 человек, но до Соловков не доехали. В то время, когда они на баржах от Кеми плыли на Соловки, они все были связаны колючей проволокой спина к спине по двое и выброшены в море. Известен человек, который разработал эту систему умерщвления людей и активно ее применял на Соловецких этапах», — писал в своей книге «Цена катастрофы» .

Надпись в камере Соловецкого лагеря особого назначения, 1938 год

РИА «Новости»

Практика наказания тяжким и бессмысленным трудом считалась в Соловецких лагерях обычным делом. Например, их могли заставить пригоршнями переносить воду из одной проруби в другую (под команду конвоя «Черпать досуха!»). Также заключенных заставляли перекатывать с места на место огромные валуны, зимой на морском берегу полураздетыми громко и сотнями раз, до изнеможения «считать чаек».

Если заключенный чем-то не угождал конвою, его могли облить на улице зимой холодной водой, поставить в «стойку» на снег, опустить в прорубь или в одном белье поместить в неотапливаемый карцер. Провинившихся соловецких узников также заставляли сидеть весь день на жердях толщиной в руку, укрепленных так, что ноги не доставали до земли — свалившихся охранники избивали.

Летом раздетых узников привязывали на ночь к дереву — на сленге это называлось поставить «на комара», что в условиях Приполярья означало медленную и мучительную смерть.

Еще одним частым способом наказания был так называемый «крикушник» — небольшой сарайчик, сделанный из тонких и сырых досок, с земляным полом. Никаких приспособлений ни для сидения, ни для лежания там не было, печки тем более. Со временем в целях экономии леса «крикушники» стали строить прямо в земле.

Вот что представлял собой «крикушник» по воспоминаниям Николая Киселева-Громова, служившего в штабе военизированной охраны Соловецкого лагеря: «Из такого «крикушника» не слышно, как «шакал» орет, — говорят чекисты. «Прыгай!» — говорится сажаемому в такой «крикушник». А когда выпускают, ему подают шест, по которому он вылезает, если еще может, наверх. За что же сажают заключенного в «крикушник»? За все. Если он, разговаривая с чекистом-надзирателем, не стал, как полагается, во фронт, — он в «крикушнике». Если во время утренней или вечерней поверки он не стоял в строю как вкопанный (ибо «строй — святое место», говорят чекисты), а держал себя непринужденно, — тоже «крикушник». Если чекисту-надзирателю показалось, что заключенный невежливо с ним разговаривал, — опять он в «крикушнике».

Самой страшной карой, назначавшейся за серьезные проступки, такие как нарушение лагерного режима, членовредительство («саморубство», «самообморожение»), попытку побега, было помещение в штрафной изолятор. Тюрьмы этого типа разделялись на мужскую и женскую — первая находилась на соловецкой Секирной горе, вторая — на Большом Заяцком острове.

Режим «Секирки» дольше двух-трех месяцев не выдерживал никто.

Нередки были и бессудные расправы над заключенными, которые обычно проводились в небольшом полуподвальном помещении под «кремлевской» колокольней. Кроме того, существовал некий «обряд посвящения» для каждого вновь прибывшего этапа: начальник СЛОНа имел обыкновение прямо на пристани для острастки собственноручно расстреливать одного-двух заключенных. Под горячую руку начальства попадали «неисправимые», непонравившиеся, опасные, которых затем списывали как умерших от какой-либо болезни, свидетельствовал позже академик .

Непосильный труд

В Соловецком лагере люди массово умирали и без расстрелов и пыток — практика «воспитания заключенных трудом» состояла в том, чтобы в считанные месяцы выжать из лагерника все и, превратив в инвалида, заменить его новым «рабочим человеческим организмом», как выражались медицинские начальники СЛОНа.

Лозунг в Соловецком лагере особого назначения, 1937 год

Александр Лыскин/РИА «Новости»

С убитыми и умершими в лагере никто не церемонился. Перед тем, как свалить тела в общую могилу, им выбивали зубы с золотыми коронками. Зимой тела закапывали в снег, а летом сваливали в огромные ямы около Соловецкого кремля или в лесу — без каких-либо обозначений. Часто заключенные перед казнью сами рыли себе могилы.

Узники СЛОНа, дожившие до Второй мировой войны, после ее окончания оказались в одних лагерях с военнопленными, прошедшими гитлеровские концентрационные лагеря.

Один из заключенных, чьи письма сохранились, Зинковщук, ссылаясь на мнение своих сокамерников, хорошо знавших фашистские «фабрики смерти», приходил к выводу, что те лишь немногим отличались от Соловецких лагерей.

В своих произведениях прямо именует Соловки «полярным Освенцимом».

К примеру, в обоих лагерях люди трудились по 12 часов в сутки без перерывов и выходных. Нередки были и дополнительные ночные смены. Паек заключенных СЛОНа и Освенцима был одинаковым, всего 1700 калорий в день.

В 1930 году была проведена специальная комиссия «для всестороннего обследования деятельности существующих лагерей», в том числе и Соловецких. Она выявила факты широкого применения пыток, склонения заключенных женщин к сожительству, систематических избиений и расстрелов под видом побега, создания администрацией лагеря «провокационных дел» о мнимых заговорах узников и многое другое. В результате проверок Коллегия ОГПУ привлекла к уголовной ответственности 38 старост, командиров рот, сотрудников «надзора». 13 из них были тогда же расстреляны.

В декабре 1933 года Соловецкий лагерь особого назначения был расформирован. С 1934 года Соловки стали VIII отделением Беломорско-Балтийского канала, а через три года реорганизованы в Соловецкую тюрьму ГУГБ НКВД.

Окончательно СЛОН завершил свое существование в 1937 году. Оставшихся в живых заключенных перевели в другие места, а на острове построили новую тюрьму — СТОН (Соловецкая тюрьма особого назначения). Она проработала два года, закрывшись в 1939 году, а ее здания были переданы военным, которые во время войны использовали Соловецкие острова для расположения учебных отрядов советского флота.

Соловецкие лагерь и тюрьма

В мае 1920 года монастырь был закрыт, и вскоре на Соловках были созданы две организации: лагерь принудительных работ для заключения военнопленных Гражданской войны и лиц, осужденных на принудительные работы, и совхоз «Соловки». На момент закрытия монастыря в нем проживали 571 человек (246 монахов, 154 послушника и 171 трудник). Часть из них покинули острова, но почти половина остались, и они стали работать вольнонаемными в совхозе.

После 1917 года новые власти стали рассматривать богатый Соловецкий монастырь как источник материальных ценностей, многочисленные комиссии беспощадно разоряли его. Одна только Комиссия помощи голодающим в 1922 году вывезла 84 с лишним пуда серебра, почти 10 фунтов золота, 1988 драгоценных камней. При этом варварски обдирались оклады с икон, выковыривались из митр и облачений драгоценные камни. К счастью, благодаря сотрудникам Наркомпроса Н. Н. Померанцеву, П. Д. Барановскому, Б. Н. Моласу, А. В. Лядову, удалось вывезти в центральные музеи многие бесценные памятники из монастырской ризницы.

В конце мая 1923 года на территории монастыря произошел очень сильный пожар, который продолжался три дня и нанес непоправимый ущерб многим древним сооружениям монастыря.

В начале лета 1923 года Соловецкие острова были переданы ОГПУ, и здесь организовали Соловецкий лагерь принудительных работ особого назначения (СЛОН). Лагерю были переданы почти все постройки и угодья монастыря, было принято решение «признать необходимым ликвидацию всех находящихся в Соловецком монастыре церквей, считать возможным использование церковных зданий для жилья, считаясь с остротой жилищного положения на острове».

7 июня 1923 года на Соловки прибыла первая партия заключенных. Вначале все заключенные мужчины содержались на территории монастыря, а женщины - в деревянной Архангельской гостинице, но очень скоро лагерем были заняты все монастырские скиты, пустыни и тони. А уже через два года лагерь «выплеснулся» на материк и к концу 20-х годов занял огромные пространства Кольского полуострова и Карелии, а сами Соловки стали лишь одним из 12 отделений этого лагеря, игравшего заметную роль в системе ГУЛАГ.

За время существования лагерь претерпел несколько реорганизаций. С 1934 года Соловки стали VIII отделением Беломорско-Балтийского канала, а в 1937 году реорганизованы в Соловецкую тюрьму ГУГБ НКВД, которая была закрыта в самом конце 1939 года.

За 16 лет существования на Соловках лагеря и тюрьмы через острова прошли десятки тысяч заключенных, среди которых представители известных дворянских фамилий и интеллигенции, крупные ученые самых разных отраслей знаний, военные, крестьяне, писатели, художники, поэты. . В лагере они были примером истинного христианского милосердия, нестяжательства, доброты и душевного спокойствия. Даже в самых тяжелых условиях священники до конца старались исполнить свой пастырский долг, оказывая духовную и материальную помощь тем, кто находился рядом.

На сегодня нам известны имена более 80 митрополитов, архиепископов и епископов, более 400 иеромонахов и приходских священников - узников Соловков. Многие их них скончались на островах от болезней и голода или были расстреляны в Соловецкой тюрьме, другие погибли позднее. На Юбилейном Соборе 2000 года и позднее, около 60 из них были прославлены для общецерковного почитания в лике святых новомучеников и исповедников Российских. Среди них такие выдающиеся иерархи и деятели Русской Православной Церкви, как священномученики Евгений (Зернов), митрополит Горьковский († 1937), Иларион (Троицкий), архиепископ Верейский († 1929), Петр (Зверев), архиепископ Воронежский († 1929), Прокопий (Титов), архиепископ Одесский и Херсонский († 1937), Аркадий (Остальский), епископ Бежецкий († 1937), священноисповедник Афанасий (Сахаров), епископ Ковровский († 1962), мученик Иоанн Попов, профессор Московской духовной академии († 1938) и многие другие.

Сухова Н.Ю. «Эта конференция даёт мне Соловки»

На сайте Соловецкого музея-заповедника опубликовано интервью с участником научно-практической конференции «История страны в судьбах узников Соловецких лагерей», которая состоялась на Соловках в рамках Дней памяти жертв политических репрессий 2-7 июля 2019 года.

Климент (Капалин), митр. Свидетельство веры

Прошедший ХХ век хранит много интересных имен. История жизни Георгия Михайловича Осоргина, с одной стороны, похожа на миллионы судеб русских дворян, попавших в беспощадные жернова классовой борьбы на заре советской эпохи. С другой стороны, в ее лаконичных фактах раскрывается неизмеримая глубина верности, стойкости и подлинного благородства христианской души.

Жемалева Ю.П. Справедливость выше репрессий

Интервью с участницей конференции « » Юлией Петровной Жемалевой, руководителем пресс-службы ООО НПО «Союзнефтегазсервис», членом Российского Дворянского Собрания (г. Москва). В докладе «Судьбы участников Белого Движения на Дону на примере потомственного дворянина Ивана Васильевича Пантелеева» Юлия Петровна рассказала о своём прадеде, отбывавшем наказание в Соловецком лагере в 1927-1931 годах.

Голубева Н.В. Работа, водимая Духом

Интервью с участницей конференции «История страны в судьбах узников Соловецких лагерей» Натальей Викторовной Голубевой, автором литературно-музыкальной композиции «”Но всё в себя вмещает человек” (Концлагерь и искусство)», представителя культурно-просветительского фонда «Сретение», г. Северодвинск.

Мазырин А., свящ., д.и.н. «Слава Богу, есть люди, благодаря которым память о соловецкой трагедии жива»

Интервью с участником конференции « » кандидатом исторический наук, доктором церковной истории, профессором ПСТГУ иереем Александром Мазыриным.

Сухановская Т. На Соловках создают музей Дмитрия Лихачева

Русский Север вновь возвращает России имя мировой величины. В одном из прошлых номеров «РГ» рассказывала о губернаторском проекте, в рамках которого в маленькой архангельской деревне был открыт первый музей нобелевского лауреата Иосифа Бродского. Не так давно принято решение создать на Соловках музей Дмитрия Лихачева: патриарх русской словесности был узником Соловецкого лагеря особого назначения с 1928 по 1932 год. Экспозиция о Лихачеве должна стать частью Соловецкого музея-заповедника. Идею поддержал министр культуры России Владимир Мединский.